Александрия
Невская, харчевня ╚Яшмовый феникс╩,
13-й день девятого месяца, средница,
около полудня
Баг вошел в харчевню ╚Яшмовый феникс╩ за полчаса до полудня.
╚Яшмовый феникс╩ - харчевня по-своему
известная. Располагается она на углу улицы Писаря Дмитрия
и славного множеством золотоглавых соборов Литийного проспекта,
чуть не в самом начале коего высится торжественный и прекрасный
терем улусной Палаты церемоний; в кругах людей знающих Палату
именуют коротко и веско ╚Литийный, четыре╩, сообразно номеру
дома. Выворачивая с моста, Баг в который раз прочел простые,
берущие за душу слова поминальной литии, высеченные на спокон
веку стоящей в начале проспекта стеле: ╚Вечная ваша память,
достоблажении отцы и матери, братья и сестры наши, пожившие
и скончавшиеся, приснопоминаемии. Бог да ублажит и упокоит
их, а нас помилует и спасет, яко Благ и Человеколюбец╩. При
том, сколько внимания уделялось именно аппаратом Палаты церемоний
отправлению обрядов, связанных с почитанием так или иначе
ушедших из жизни предков, то, что стояла Палата именно здесь,
на Литийном, подле благородной стелы, было весьма сообразным.
Но главная особенность харчевни ╚Яшмовый
феникс╩ заключалась не в прекрасном соседстве, не в удобном
месторасположении и даже не в том великом разнообразии всяческих
выпечных изделий - здесь всегда подавали пирожки с разнообразнейшей
начинкой, от мяса до творога, ватрушки тридцати сортов, и
так далее, и тому подобное - но в том, что местечко это облюбовали
писатели, каллиграфы, а также труженики средств всеобщего
оповещения, то есть газет, журналов, радио и телевидения.
Редакции ряда периодических изданий располагались неподалеку,
в боковых крыльях Палаты церемоний: тут и ╚Александрийские
ведомости╩, и ╚Вечерняя Александрия╩, и ╚Голос народа╩, и
╚Северный мацзян╩ - крупнейшее и авторитетнейшее в империи
специализированное издание, полностью посвященное этой древней
игре, и еще десятка два газет и журналов, и даже главные редакции
информационных и развлекательных программ улусного телевидения.
Сотрудники всех этих уважаемых органов регулярно заезжали
- три минуты неспешной езды на повозке - в ╚Феникс╩ перекусить,
а то и слегка взбодриться чарочкой чего-нибудь крепкого; некоторые
же обитали в харчевне постоянно, едва что не жили. Здесь было
принято отмечать выход новых книг, встречать те или иные праздники:
Яблочный Спас, например, или древний день Двойной Семерки
- седьмой день седьмого месяца, когда находящиеся в разных
концах страны друзья, лишенные возможности встретиться лично,
почитают своим обязательным долгом выпить один за другого
и написать в честь дружбы несколько проникновенных рифмованных
строк, - или даже собственные дни рождения, а то и просто
справлять посиделки пестрыми, громко галдящими компаниями;
харчевня вошла в повседневную жизнь всей журналистско-писательской
братии.
Через все заведение тянутся, причудливо
изгибаясь, две берущие начало у входа в кухню стойки, между
которыми принимают и выполняют заказы улыбчивые прислужники
в белых фартуках; по обеим сторонам стоят многочисленные высокие
табуреты и равномерно, через каждый шаг-полтора, на стойках
укреплены телефонные аппараты, а также лежат чистые листочки
плотной бумаги и остро отточенные карандаши - чтобы посетители
могли делать записи или звонить, не отрываясь от наслажденья
пищею.
По стенам харчевни устроены специальные
кабинки для тех посетителей, каковые желают уединения - хотя
в том гомоне, который во второй половине дня обычно царит
в ╚Яшмовом фениксе╩ кабинки эти помогают худо. Свободные проемы
стен украшены газетными вырезками - все сплошь знаменитые
статьи разного времени; вырезки забраны в застекленные рамы;
а справа от выхода есть так называемый ╚шаг почета╩: свободное
пространство стены в шаг шириной, где по просьбе хозяина заведения,
высокого и лысого Исаака Хац-Штуца, известного в прошлом журналиста,
оставляют собственноручные подписи прославленные мастера пера.
Баг был равнодушен к настенному творчеству,
как, впрочем, и к журналистике вообще; он часто сталкивался
с тем, что информация, подаваемая в газетах, бывает так искажена
или приукрашена, что, если попытаться применить ее при деятельно-розыскных
мероприятиях, принесет один лишь вред. Баг пришел в ╚Яшмовый
феникс╩, дабы совместить, как говаривали древние, приятное
с полезным: поесть и повидаться с одним преждерожденным. Преждерожденного
звали Фелициан Алекандрович Гаврилкин и был он ведущим колумнистом
в ╚Александрийских ведомостях╩, но, впрочем, часто печатался
и в других изданиях, используя в таких случаях псевдонимы
╚Отшельник Гав╩ или ╚Сунь У-кун, Царь обезьян╩. Таланты Гаврилкина
были отмечены ╚Нефритовой кистью╩, почетной подвеской на пояс,
кою вручил журналисту лично князь Фотий.
Фелициан Гаврилкин был личностью примечательной
во всех отношениях. Невысокий, скорее худой, с буйными кудрями,
причудливо ниспадающими на лоб, он ни мгновения, казалось,
не мог провести в покое: все члены его организма постоянно
двигались, причем иногда совершенно независимо друг от друга.
Фелициан вечно размахивал руками и с присущей молодости энергией
все время порывался куда-то бежать: он был нужен в десяти
местах, еще в стольких же местах его ждали и всюду он опаздывал.
При этом умудрялся часами просиживать в ╚Яшмовом фениксе╩,
беспрестанно говоря по телефону с несколькими собеседниками
одновременно, и половина его разговоров была посвящена тому,
как страшно и непростительно он опаздывает.
Баг держал в уме эту манеру Отшельника
Гава и потому, когда звонил ему вчера вечером и договаривался
о встрече в ╚Фениксе╩ на десять часов утра, точно знал, что
раньше двенадцати Фелициан там никак не появится. Отшельник
Гав опаздывал не иначе как на два часа.
Баг все же пришел пораньше - чтобы иметь
возможность спокойно поесть пирожков. Давненько он не ел жареных
пирожков с мясом. Или беляшей.
Мысль связаться с Отшельником Гавом пришла
ему на ум еще вчера на работе. Недавно Фелициан написал ряд
довольно громких, язвительных статей с общим названием ╚Лекарства
бессмертия╩ и разобрал некоторые из снадобий на составляющие.
Он страшно любил тайные скандалы делового мира, сплетни и
слухи, тщательно скрываемые недочеты - и уж если кому что-то
и известно про ╚Лисьи чары╩ нерадостного, не соответствующего
официальным восторгам, то непременно ему!
В то же время подобные разговоры по телефону
не ведутся. Беда в том, что беседа с Отшельником могла закончиться
ровно через минуту после начала - он вполне мог ответить:
╚Нет, ничего не знаю╩, но с тем же успехом мог открыть рот
и закрыть его лишь по истечении пресловутых, почти священных
своих двух часов. Рисковать было нельзя; по телефону Отшельник,
даже если что-то знает или хотя бы подозревает - не разговорится.
- Чего изволите? - остановился рядом с
Багом любезный служитель с подносом в руках. - Сегодня прекрасные
пирожки с семгой.
- Принесите... э... штучек пять. И чаю
жасминового, - заказал Баг.
В ╚Яшмовом Фениксе╩ в этот час было тихо
и малолюдно; из знакомых Баг заметил лишь известного поэта
Петромана Х. Дыльника, уныло сидевшего на табурете в дальнем
углу и созерцавшего неотрывно чашку чаю на стойке перед собою;
вид у него был какой-то потерянный: видно, муза покинула поэта.
Ничего, это временное явление: к часу
дня начнет собираться проголодавшаяся братия и от сигаретного
дыма будет не продохнуть; кто-нибудь заметит понурого Петромана,
хлопнет по плечу, расскажет веселую историю, а то и просто
предложит выпить вина и - глядишь, уже строчит Петроман что-то
на клочке бумаги, а глаза безумные-безумные... Что и говорить:
поэт.
-...Да, я уже поворачиваю на Лигоуский...
- раздался уверенный голос и в дверях харчевни появился Отшельник
Гав: в роскошном шелковом укороченном халате с кокетливой
вышивкой - плавающие по зеркальной глади уточки-неразлучницы
- с зонтом в руке и с телефонной трубкой, плечом прижатой
к уху. - Ой, тут затор, не знаю сколько простоим... Да, да,
я буду непременно звонить. Ну что ты, мне так неловко, ты
же знаешь, как я не терплю опаздывать! Пока-пока!
Баг мысленно ухмыльнулся. Отшельник Гав
был человек по-своему уникальный: в его голове скапливались
и систематизировались самые разнообразные сведения и самые
последние новости, и добрый и отзывчивый Фелициан никогда
не мог отказать алчущим знаний и вопрошающим о них; так и
получалось, что, застигнутый на бегу одним из бесчисленных
своих знакомых, интересующимся, скажем, среднестатистическим
ростом надоев коров шицзячжуанского района, Отшельник Гав
забывал про время и начинал обстоятельно отвечать, чертя на
подвернувшейся под руку бумажке кривые взлетов и падений этих
самых надоев, и - безнадежно опаздывал к месту следующей встречи.
Фелициан Александрович из-за этого ужасно мучался, ибо и вправду
не любил заставлять людей ждать, он неоднократно пытался избавиться
от подобной напасти, но вотще: в очередной раз зацеплялся,
как говорится, языком и - опаздывал снова. В конце концов
ему удалось ввести время, которого ему так не хватало, в определенные
рамки, равные двум часам. Правда, иногда случалось, что Отшельник
Гав, измученный совестью, делал над собой чрезвычайное усилие
и ему удавалось опоздать всего на час сорок - как сегодня
- но такие случаи были очень редки и являли собой для знающих
Гаврилкина людей сюрприз скорее неприятный.
- Драгоценный преждерожденный Лобо! -
Отшельник с веселой улыбкой склонился в немного утрированном
поклоне, попутно потеряв телефонную трубку и неуловимым движением
поймав ее у самого кафельного пола. - Я, кажется, немного
опоздал?
- Что вы, преждерожденный Гаврилкин! Какие
пустяки! - Баг сделал приглашающий жест в сторону соседней
табуретки. - Вы даже пришли раньше.
- Действительно? - Отшельник с сомнением
посмотрел на Бага, потом швырнул трубку на стойку и лихим
прыжком устроился на табурете. Пристроил локоть на стойке.
- Пирожки, пирожочки... - Блестящие глаза Отшельника живо
обежали харчевню, не нашли ничего интересного и впились в
прислужника, спешащего к ним с заказом Бага. - Что это вы
кушаете? - Лицо Фелициана пришло в движение: он обонял ароматы
пищи.
Прислужник ловко расположил перед Багом
блюдо с распространявшими изумительный запах пирожками, простой
пузатый глиняный чайник с чашкой и поклонился Отшельнику:
- Рад приветствовать вас, драгоценный
преждерожденный Гаврилкин! Что для вас?
- Как всегда! - махнул рукой Фелициан,
ожесточенно принюхиваясь к баговым пирожкам. - И один вот
такой! Нет, два! Нет, три!
Служитель отошел, Отшельник взмахнул руками,
выронил из рукава диктофон, поймал и бросил на стойку рядом
с телефонной трубкой. Трубка тут же зазвонила.
- Вэй! Вэй! - Закричал Гаврилкин в трубку.
- Вэй! Очень плохо слышно! Я все еще стою в заторе на Лигоуском.
- И отключился. Потом безо всякого перерыва схватился за диктофон,
нажал на кнопочку и поднес Багу. - Спасибо, драгоценный преждерожденный
Лобо, что наконец-то согласились дать интервью для читателей
газеты ╚Вечерняя Александрия╩. У читателей накопилось множество
вопросов...
Баг прикрыл диктофон ладонью.
- Нет? Разве нет? - Картинно вытаращил
глаза Отшельник, выключая диктофон. - А как же читатели? Они
ждут, драгоценный преждерожденный! Они истомились ждать! Вы
обещали, как я понял, рассказать о неких до сих пор не известных
широкой публике деталях ваших последних удивительных расследований...
Вернулся служитель и поставил перед Гавом
блюдо с какой-то диковинной ватрушкой, пирожками и огромный
стакан с темной жидкостью, в которой плавали, глухо постукиваясь
боками, крупные прозрачные кубики. ╚Чай со льдом╩, - с отвращением
подумал Баг. Что делать: в ╚Яшмовом фениксе╩ влияние так называемой
цивилизации чувствовалось особенно сильно.
- Нет, - качнул головой Баг. - Нет еще.
Но вот Олежень Фочикян...
- Олежень Фочикян, тридцати двух лет,
неженат, любимая собака Аля черного цвета и неясной породы,
одно из прозвищ ╚Олежень-незалежень╩, недавно стал главным
редактором ╚Асланiвского вестника╩, известен своим свободомыслием
и вкладом в разоблачение человеконарушительной группы Черного
Абдуллы и движения так называемых незалежных дервишей в Асланiвском
уезде... - Тут же, не задумываясь, выдал Отшельник Гав. Схватил
стакан и вовсю зазвенел льдом. - Позавчера приобрел билет
на куайчэ в Александрию, приедет в следующую шестерицу. -
На лице Фелициана живо отразилось недоумение. - Что с ним
не так? - Отшельник сделал приличный глоток.
- Все так, - улыбнулся Баг, наливая чай.
╚Ну и шустрый же Фочикян! Уже и билет купил!╩. - А вы знаете,
преждерожденный, зачем он едет в Александрию?
- Стыдно признаться, - Гаврилкин жизнерадостно
вгрызся в ватрушку, - но не знаю.
- Интервью у меня брать едет. - Баг аккуратно
откусил полпирожка с семгой. Прислужник был совершенно прав:
изумительные пирожки!
- Не-е-е-ет... - Гаврилкин шлепнул ватрушку
обратно на блюдо. Заулыбался, растерянно роняя крошки. - Да
нет же! Это ведь шутка? Ну скажите, драгоценный преждерожденный,
что это шутка? Я так люблю шутки! Знаете, как это - не пошутишь
и не весело.
- Совершенно не шутка, - отвечал Баг.
- Я ему давно обещал.
Вновь зазвонила трубка. Гаврилкин не обратил
на нее никакого внимания, так он был огорчен.
- Это... это... - Отшельник Гав не находил
слов. Руки его жили отдельной жизнью.
- Но делу можно помочь, - невозмутимо
бросил Баг, берясь за следующий пирожок. - Я дам интервью
вам обоим.
- Да! Да! - Фелициан воодушевленно схватил
стакан и единым глотком выпил половину. Радостно захрустел
льдом. - Это будет справедливо и сообразно! Я всегда знал,
драгоценный преждерожденный Лобо, что вы не оставите наших
читателей...
- А скажите-ка мне, преждерожденный Гаврилкин,
- Отшельник с готовностью уставился на Бага, - вот вы писали
статьи про лекарственные средства... - Отшельник усиленно
закивал: было, помню. - А про снадобье ╚Лисьи чары╩ у вас
ничего не написано. Это что за средство такое? Тонизирующее
или, может, психоисправительное? Я что-то не пойму.
- А что такое? - Рука Отшельника опять
потянулась к диктофону. - Почему ╚Лисьи чары╩ интересуют Управление
внешней охраны?
- Нет-нет, - Баг поднес чашку к губам.
- У меня исключительно частный интерес.
Фелициан разочарованно вздохнул.
Из вороха информации, которую одаренный
журналист, постоянно прерываемый телефонными звонками - ожил
даже ближайший аппарат на стойке - вывалил на Бага, следовало,
что ╚Лисьи чары╩ - не что иное, как новомодные пилюли, назначенные
для тех, чья мужская сила пошла на убыль или даже стала утрачиваться.
Пилюли выпускает Лекарственный дом Брылястова и они пользуются
бешеным успехом: между ватрушкой и пирожком Гаврилкин поведал,
что в лекарственных лавках их еще не так просто и найдешь,
и это при том, что цена на ╚чары╩ немалая. Пилюли просто-таки
волшебные, давясь пирожком, сказал Фелициан, все покупатели
очень довольны, никто еще не жаловался, по себе знаю, я ведь
когда те статьи писал, все снадобья лично перепробовал, от
╚Лювэй дихуан вань╩ и до этих ╚Чар╩, так вот - некоторые снадобья
были полная дрянь и видимость одна, тьфу просто! хотя написано,
что, де, они и недужного старца поднимут с ложа страданий
и позволят старцу этому провести остаток лет в здоровье и
радостях жизни, а вот ╚Лисьи чары╩ - это да, мне хоть и не
надо совершенно, ну вы понимаете, драгоценный преждерожденный,
у меня все в порядке, я еще о-го-го! но когда я принимать
стал - знаете, такое со мной сделалось! такое! На ночь надо
принимать, так если примешь - всю ночь потом только о Великой
радости и думаешь! Да что там думаешь! От меня тогда даже
подружка сбежала: не выдержала. Жеребцом обозвала на третий
день и сбежала. Так и сказала, знаете ли: жеребец ты, говорит.
Конь. Когда обратно человеком станешь, тогда звони. И сбежала.
Я ей совершенно спать не давал, поверите ли? То есть ни от
каких других пилюль такого эффекта я не испытывал. Да и не
только я...
Баг терпеливо слушал. Все это он в общих
чертах уж знал - ну, за исключением того, что от Фелициана
сбежала из-за ╚Чар╩ подружка и как именно она его обозвала
напоследок. Но прерывать журналиста было несообразно. Пусть
говорит. Если хочешь, чтобы человек был с тобой искренним
- веди разговор о нем самом.
- А вот не было ли каких-то сведений,
скажем, противуположного свойства? - осторожно спросил Баг,
когда в речи Гаврилкина возникла пауза: Гаврилкин питался.
Давясь то ли пирожком, то ли возмущением,
Фелициан что было сил замотал головой.
- Ни разу не слышал! Знаете, это тот редкий
случай, когда даже я ни унюхал ни тени скандала!
Понятно. Баг приуныл.
- Хотя... - вдруг сказал Отшельник Гав
без уверенности, и Баг тут же навострил уши. - Я этим совершенно
не интересовался, это не наши, неордусские проблемы... Кому
интересно про чужие скандалы читать? У варваров даже скандалы
какие-то варварские, тьфу на них! Так вот там что-то такое...
я слышал краем уха. Исключительно краем. Чуть ли не четыре
пятых всего выпуска пилюль поступает за пределы Ордуси, там
спрос больше и потому Брылястов может цены заламывать еще
выше, хотя и здесь, доложу я вам, они еще те! Но там - вообще
небесные. Вы зарубежных фильм синематографических не смотрите?
И правильно делаете, что время тратить на глупости! А мне
вот иногда приходится по работе, чтобы в курсе новых веяний
быть. - Гаврилкин допил наконец чай и замахал служителю, чтоб
принес еще. - Так вот характерная деталька: уж который год
что ни фильма - а у них это важнейшее из искусств - то обязательно
заметят так или иначе, что у главного героя нефритовый, извините,
стебель размером... ну... ну, в общем... - Фелициан, развел
руки в стороны, потом подумал и развел еще шире. - Не меньше.
И, мол, постоянно готов к сражению. Вот где кони! Рысаки племенные!
Как-нибудь так или этак, но обязательно эту мысль доведут
до зрителя. Ну например главной героине ее дети или младшие
братья про главного героя расскажут, потому что подсмотрели:
а мы видели в душе, у него нефритовый стебель - во какой!
И что вы думаете: героиня в героя сразу влюбляется. А то другой
герой, второстепенный, главному где-нибудь в бане скажет:
эх, мне бы, мол, такой, как у тебя, а с моим стеблем жизни,
мол, нету никакой... Или третьего дня смотрел фильму, правда,
старую: там одна медсестричка ходила за хворым в больничном
покое, он в коме был, хворый этот, семь лет лежал и - ни гу-гу,
а она за ним смотрела: причесывала, подмывала, все такое.
Ну и разговаривала с ним, будто он в сознании. И вот однажды
разговаривает как обычно, а потом простынку подняла, посмотрела
на его стебель и говорит с чувством, давай, мол, приходи в
себя, тебе есть ради чего жить. Радостно так говорит. И что
вы думаете? Этот, в коме который, тотчас и очнулся! - Гаврилкин
явно перестал смущаться темой и его понесло. - То есть синематограф
буквально вдалбливает и мужчинам, и женщинам, что нормальный
нефритовый стебель, ну... для общения не пригоден. Мал и вял.
И это же входит в подсознание! У всех зрителей - а там зрители
все - раньше или позже возникает комплекс. И все думают, как
увеличить стебель. Чтоб больше. Проблема! Что им остается?
Жизнеусилители глотать, разумеется! А некоторые к лекарям
ходят, те им куски кожи из других мест вырезают и к нефритовому
стеблю пришпандривают. - Гаврилкин выхватил у служителя новый
стакан с чаем и сделал глоток. - То есть сначала людям вывихивают
мозги на этой почве, а потом компании, которые жизнеусилители
производят, гребут деньги лопатой. Но Брылястов их всех сделал
на их же поле! - Отшельник жизнерадостно захохотал. - ╚Чары╩
продаются лучше всех прочих снадобий. ╚Виагры╩ там жуткие,
электростатические стеблеподъемники, что в кармашке трусов
надо держать во время Великой радости... Тоже неплохо, правда?
Великая радость в трусах. Ага! И теперь получается, что весь
Голливуд много лет работал на Брылястова, на его ╚Чары╩!
Баг с тем же терпением выслушал и это.
Когда Фелициан в очередной раз погрузился в пирожок, он решил
уточнить:
- Так и что же за скандалы?
- Да не знаю я, не помню, обычная их чушь
какая-то... - отмахнулся журналист. - Какие-то судебные процессы
были громкие, даже один президент показания давал. Да ерунда,
это все наверняка подстроили их медицинские дома, у которых
дела пошатнулись. Тамошние представители Брылястова - те,
через которых поступают в продажу ╚Чары╩, - выиграли все процессы...
Нет, прер Лобо, с ╚Чарами╩ все чисто. И я... хоть предпочитаю
никакими жизнеусилителями не пользоваться, особенно в этой
области - неловко как-то... перед женщинами неловко, вроде
как не я их люблю, а брылястовская химия их любит. А тут я
все-таки горжусь за свою страну. Просто-таки горжусь! Брылястов
их на раз сделал! Знай наших!
И он вновь вогнал свои белоснежные крепкие
зубы в пирожок.
- За мной интервью, - чуть подождав из
вежливости, сказал честный человекоохранитель и откланялся.
А Фелициан Александрович Гаврилкин со стаканом в одной руке
и телефонной трубкой в другой остался еще постоять в заторе
на Лигоуском проспекте.
|