Латинское ╚imperium╩, когда бы оно не прижилось в русском языке на правах полноправного слова ╚империя╩, самым естественным образом должно было переводиться словом ╚держава╩. Ведь это не просто ╚государство╩, а в первую очередь такое государство, во главе которого стоит ╚самодержец╩, то есть держатель земель и людей, на оных землях проживающих. Summa imperii - верховная власть, владычество, господство.
   Слово ╚держава╩ известно с XI века. ╚Тело крепится жилами, а мы, княже, твоею державою╩, - писал еще Даниил Заточник. Долгое время в различных сочетаниях это слово присутствует как определение: ╚державно и твердо╩ - то есть исключительно крепко, твердо и надежно. Держава - то, что держат (╚владение╩). ╚Держава и крепость╩ - это сильное правление, могучая власть, крепкая рука.
   Для обозначения государства слово ╚держава╩ стало употребляться с XVII века. Слово ╚империя╩ явилось ему на смену в XVIII веке и стало последним в ряду слов, отражающих историческое понимание единства земель под владетельной рукой: ╚язык-земля-страна-государство- царство-держава-империя╩. Все эти слова возникали одно за другим, отражая последовательную смену представлений о земле, о стране, о власти, поскольку каждое существенное изменение социального и политического устройства необходимо требовало и нового термина (В. В. Колесов. Держава // В. В. Колесов. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986, с. 274-278). И каждый раз новый термин фиксировал усиление верховной власти и терминологически закреплял увеличение земель и территорий, в ведении этой власти находящихся.
   ╚Держава╩ - по сути предчувствие империи, или империя, обращенная внутрь себя - собирающая и объединяющая исконные земли под сильную и крепкую руку могучей власти, власти-защитницы и охранительницы территориального единства. Непосредственно ╚империя╩ для России - это Русская держава после Петра I, обратившая свои взоры вовне страны: непрерывно расширяющееся, увеличивающее и осваивающее новые территории государство, в котором крепкая государственная власть находит свое предельное выражение в особе императора-самодержца. Движущий принцип жизни - постоянное расширение при одновременном сохранении этнических и культурных особенностей народов, образующих тело империи.
   Толковые словари, в которых зафиксирован сухой остаток значения слов, определяют империю как ╚монархическое государство, во главе которого стоит император╩ (например, ╚империя Карла Великого╩). Это первое и основное словарное значение слова. Второе значение сформировалось позднее: ╚крупная империалистическая колониальная держава╩ (например, ╚Британская империя╩). (Словарь русского языка / В 4 тт. Москва: ╚Русский язык╩, 1985-1988. Т. 1, с. 662.) Во втором случае важно определение ╚империалистическая╩ - речь идет о новой эпохе, когда захват новых земель стал обозначать также захват новых рынков сбыта. Мы наблюдаем здесь все то же стремление к постоянному расширению, однако имперская идея продвигается нацией, которая в культурном и экономическом отношении выше. Возникает разделение на ╚метрополию╩ и ╚колонии╩.
   В последнюю четверть XX века слово ╚империя╩ приобретает новое со-значение, отразившееся в словосочетании ╚империя зла╩. Империя зла - это государство, ведущее захватническую политику под лозунгами некой идеи, единственным аутентичным носителем которой выступает ╚вождь нации╩.
   Подобная империя есть в первую очередь торжество идеологии. Подавление инакомыслящих является ее формообразующим признаком. Это Третий Райх и Гитлер - и война против всего мира ради нового арийского Порядка. Это Советский Союз и Сталин - и активное присоединение новых территорий во имя торжества идей коммунизма и интернационализма. Наконец, это каждая империя абсолютного Зла, претендующего на власть над миром, - начиная от романа ╚Властелин колец╩ Толкина и заканчивая фильмом ╚Звездные войны╩.
   Такая империя уже не просто собирает земли под власть императора, и даже не столько захватывает земли для расширения торгового и рыночного пространства; она подавляет захваченные земли, утверждая себя как единственную непререкаемую ценность.
   В нынешнюю пору, когда имперская идея начинает ╚овладевать массами╩ и пробировать себя в произведениях самых разных русских писателей, мы находим в литературе и критике все оттенки значения слова ╚империя╩.
   Заслуживают внимания две недавние статьи. Первая принадлежит перу писателя и критика Дмитрия Володихина и называется так: ╚НЕОАМПИР: Имперская идея в российской фантастике стала продаваемой╩. Основная ее теза - декларация рождения нового литературного течения - неоампира, явившегося результатом ╚большой литературной рокировки, которая скоропостижно поменяла местами мейнстрим и фантастику в последнее десятилетие╩. Фантастика - как наиболее продуктивная и живая часть литературного процесса - вызвала к жизни специфический подвид литературы, целью которого стал диалог с традицией. ╚Империя представляет собой составную часть традиционного общества╩, соответственно вопрошания к и об империи стали частью преодоления старой традиции и способом формирования новой традиции.
   Преодоление чаще всего выражается через отрицание. Попытка предугадать новую традицию выражается через приятие. Приятие того, что в империи как державе было осмысленно, важно и сообразно.
   Вторая статья, написанная Сергеем Князевым, называется еще более претенциозно: ╚Имперское начало литературы╩ (газета ╚Книжное обозрение╩, ╧ 23-24 от 4 июня 2001 года, с. 26-27). Сергей Князев посвящает свое исследование имперскому роману, единственный жанровый признак которого таков: ╚при том, что действие в нем происходит в настоящее время или в ближайшем будущем, темпоральным фоном является альтернативная история, то есть роман должен быть утопией или антиутопией╩. Имперская идея, по Князеву, настолько актуальна и актуализованна, что ее присутствие в теле романа по сути становится залогом коммерческой успешности литературного произведения. Вывод следующий: ╚Подобно тому, как Империя является социально неизбежной, имперский роман <...> является неизбежностью эстетической╩.
   Оба критика единодушно говорят о коммерческой востребованности имперской идеи. Идея империи как ╚эйдос╩ (сверху) и ожидание империи (снизу) в самое ближайшее время могут встретиться в некоей средней точке и воплотиться в жизнь. Отсюда вопрос: насколько литература может влиять на лицо будущей империи?
   Едва ли сейчас возможна идеологическая империя: в нынешней России нет харизматического вождя, который бы мог запалить факел Большой Идеи. Вряд ли возможна и колониальная империя: как-то не наблюдается вокруг России отсталых в экономическом и культурном отношении стран. Скорее всего, грядет империя-держава, понимаемая как собирание и удержание (!) исконных земель под властью крепкой руки центра (это новый виток традиционной российской государственности: ведь Российская империя произросла и осуществилась именно как ╚держава╩, то есть как монархическое государство, кое ╚держал╩-возглавлял император-Помазанник Божий).
   К чему, то бишь, я? Конечно, любезный читатель, ╚это все о нем╩, о ван Заеце и о его ╚Евразийской симфонии╩. Тот же Дмитрий Володихин написал о первом романе цикла, известном как ╚Дело жадного варвара╩: ╚В нем предложена оригинальная модель колоссальной Евразийской империи, в основу устройства которой положены конфуцианские принципы, религиозный синкретизм, державный интернационализм. <...> Сторонники имперской идеи встретили [книгу] с ликованием. Либеральная критика объявила [автора] фашистом и ксенофобом. Между тем, [автора] сложно впрямую и безоговорочно уложить в неоампир. То, что он пишет, это скорее поиск моделей человеческого общежития, которые допускают более высокую и чистую этическую доминанту, чем ныне существующий вариант. Поиск естественным образом упирается в Империю, как в нечто более традиционное и менее опошленное тупой дракой за лишний рубль, по сравнению с демократическим парламентаризмом. <...> Цель [такой] империи не экспансия и не порядок, а любовь, творчество и счастье╩.
   Я привела столь обширную цитату не случайно. Возможная в будущем и безусловно чаемая значительной частью общества (╚за Державу обидно!╩) новая российская империя страшит, пожалуй, людей наподобие Дмитрия Ольшанского, коим всюду чудится полицейское государство, обутое в имперские сапоги. Своего рода химера сознания, навеянная страшным советским прошлым.
   Лично меня страшит другая империя - вселенская, планетарного масштаба. Та самая Последняя Империя, которая сейчас встречается только в фантастической литературе, причем в двух ипостасях: 1) как Царство и Оплот Тьмы (в фэнтези) и 2) как образ возможного государственного устройства будущего - (в научно-фантастических романах и фильмах). Но мне совершенно очевидно, что эта Последняя Империя родится и возьмет свой исток не в России. Для России имперская идея не более чем Путь очередного собирания своих собственных земель. Понятно, что собирание земель - процесс куда более позитивный, нежели распад. Ибо всякий распад приближает Последнюю Империю, а Последняя Империя неминуемо впустит в мир Псов Гекаты.
   Империя ван Заеца может служить образцом, настолько она человечна и притягательна. Здесь император правит по Небесному Мандату и правит сообразно. Ибо ежели владетель не заботится о благе народа, Небо отнимает у него мандат, и воцаряется новая династия. Если же правитель движим в первую голову народными интересами и чаяниями, Небо к нему благоволит. В ╚Деле жадного варвара╩, например, иссякают чудесным образом молибденовые рудники, втихаря скупленные заокеанским ╚другом╩ (в кавычках) Ордуси: так Небо отвечает на молитвы императора.
   Империя ван Заеца живет терпимостью - конфессиональной, политической, человеческой. В ╚Деле незалежных дервишей╩ Асланiвский уезд наущениями корыстолюбивого главы уезда подумывает выйти из пределов Ордуси. Но не император и не вразумляющая армия определяют дальнейшую судьбу Асланiва; само население уезда, разобравшееся в устремлениях местных управителей, принимает решение остаться в империи.
   Империя ван Заеца духотворна (приоритет духовных устремлений) и естественна (первородство природы, частью которой является человек). Она живет не ради себя самой и не пытается торжествовать в повседневной жизни населяющих ее людей. Наряду со святостью и непреложностью народной воли в Ордуси так же уважительно относятся к свободе личности. Империя не покушается на свободу мысли. В ╚Деле о полку Игореве╩ ученый-генетик Крякутной своею личной волей прекращает опасные (в перспективе) для человечества научные исследования и притормаживает своим авторитетом аналогичные изыскания в сопредельных и дальних странах.
   Потому что люди - не для себя одних, и не только - ╚здесь и сейчас╩. Человек Ордуси равно почтителен и к предкам и к потомкам, к прошлому и будущему. Наверное, поэтому будущее у Ордуси - есть. 8)))