ДЕЛО СУДЬИ ДИ
фрагмент первый

книга >> фрагмент 1 / фрагмент 2 / фрагмент 3 / фрагмент 4 / комментарий сюцая лао ма на двадцать вторую главу "лунь юя" "шао мао" /

Багатур Лобо
Ханбалык, центр,
22-й день первого месяца, первица

С тех пор, как Баг наезжал в Ханбалык в последний раз, в городе произошли большие перемены. Но эти перемены - по мнению Бага - вели исключительно к лучшему. Преждерожденный Лю Жоу-кэ, ханбалыкский градоначальник, бессменно занимавший эту важную и ответственную должность уже в течение двадцати двух лет, был по-прежнему чуток как к требованиям современного, огромного города, стремительно прираставшего населением и жилыми строениями, так и к вековечной истории до предела заполненного историческими памятниками средоточия Ордусской империи. Ведь это именно он, Лю Жоу-кэ, или, как прозвали его в народе, Решительный Лю, в конце семидесятых годов, когда некоторые горячие, скорые на принятие решения головы из городского совета в целях улучшения повозкообращения представили трону почтительное прошение срыть старую городскую стену, тем более что Ханбалык несколько веков тому назад уже перешагнул за ее пределы, - срыть, да еще вместе со всеми вратами, а на ее месте выстроить современную кольцевую дорогу, - именно Лю, будучи на ту пору простым, мало кому известным зоотехником, старшим власорастительных дел мастером процветающей фермы "Куница Ме", дал этому плану решительную отповедь.
Он не оробел вступить в борьбу с многовластным, убеленным сединами и государственными деяниями шаншу путей сообщения Хаджимуратом Соколинским-Гэ и пред высочайшим ликом сумел доказать необходимость сохранения стены, а равно и всех прочих старых городских построек в первозданной благости. Именно тогда Решительный Лю подготовил тот самый, прославивший его доклад в двадцать тысяч знаков, известный ныне под названием "О возрождении древности", где, в противувес предложению об уничтожении городской стены, представил план, который позволял и стену сохранить, и повозкообращение улучшить. Лю писал о сложных, но вполне возможных подземных повозкопроводах и удивительных по сообразности дорожных развязках, чертежи коих - пусть и не совсем точные, ибо по образованию Решительный Лю зодчим не был, - числом в сто листов, также прилагались к докладу. Император милостиво внял сдержанным, но исполненным внутренней страсти речам Лю, и вскоре началось великое строительство, пример которого и главный принцип "Созидать не разрушая" впоследствии неоднократно использовали уже по всей Ордуси.
В строительстве принимали участие искуснейшие градостроители, патриархи прокладки трактов, прославленные плотницких дел мастера, виртуозы бетонного литья и шлифовки гранита. Для дачи сообразных советов в Ханбалык прибыл даже известный кайфэнский мастер - стодвадцатитрехлетий Гэн Тянь-фу, тот самый, под руководством которого была выстроена без единого гвоздя сорокапятиярусная пагода в буддийском монастыре Юаньбэй Шаолинь - "Очень северный Шаолинь", что на Новой Земле, на мысе Возвышенных Желаний, где при строительстве был применен тонкий расчет, учитывающий направление постоянно дующего в тех суровых краях ветра, - пагода стоит, слегка наклонившись против него, а ветер изо дня в день налегает и налегает на ее деревянные балки; по словам великого Гэн Тянь-фу, которым невозможно не верить, через три с половиной столетия это противуборство приведет к тому, что пагода встанет строго вертикально.
Прибыли и другие известнейшие в Ордуси и за ее пределами мастера - достойные всяческого уважения и неоднократно отмеченные двором за свои труды: всех привлекала небывалая грандиозность мысли Решительного Лю и каждый желал потрудиться ради древних ханбалыкских стен.
Был составлен подробнейший план работ, и буквально через полгода все закончилось к общему удовольствию: кольцевая дорога - в те поры всего лишь первая, а ныне их уже пять - была проведена с внешней стороны стены, саму стену укрепили надлежащим образом, а под ней в нужных местах проложили широкие просторные туннели, дабы и легковые повозки, и грузовые, и даже рейсовые не испытывали никакого стеснения при необходимости двигаться к центру столицы или от центра, не говоря уж о пеших путниках . Решительный Лю был пожалован титулом "Князя, стоящего на страже стен", а вскоре прежний градоначальник, преклоннолетний Витос Сян подал двору прошение явить милость и освободить его от государственных забот, упирая притом на многочисленные болезни и слабость зрения, - тогда-то Лю Жоу-кэ и сменил старца на его посту, а престарелый Витос, передав новому градоначальнику дела, уехал из столицы в родовое имение близ Каунаса и зажил простой жизнью квартального библиотекаря.
Решительный Лю, кажется, ни дня не знал покоя: все свое время и силы он посвятил служению родному городу (а Лю Жоу-кэ принадлежал уже к десятому поколению живших в Ханбалыке Лю). Верный собственному призыву "созидать не разрушая", Лю Жоу-кэ привел имперскую столицу к подлинному, издревле свойственному ей блеску: умело сочетая новое со старым, Лю возводил новые дома там, где они никак не могли повредить исконному облику Ханбалыка; не жалея себя, он заботился об удобствах горожан, приезжих, а также заморских гокэ - нынешний Ханбалык поражал воображение самого взыскательного гостя. Встававший перед взором путника город потрясал масштабами, великолепием и удивительной продуманностью буквально каждой мелочи - начиная от крупных, многоэтажных зданий универмагов и контор предпринимателей, ловко и ненавязчиво вписанных в ансамбль старых, невысоких домов, и заканчивая тем, куда бросить ненужный мусор или окурок от сигареты: всему в Ханбалыке было место, и место это было сообразно.
Иногда, правда, Решительного Лю критиковали за то, что злые языки прозвали сочетанием несочетаемого - говорили, например, что современное здание "Дунъань шичана", крытого рынка на Ванфуцзине, рядом со старыми строениями смотрится нелепо, смешно и даже пошло, но подавляющее большинство сходилось на том, что Лю Жоу-кэ в подобных случаях умело воплотил в жизнь принцип наименьшего зла: да, крытый рынок - очевидный новострой, однако возведен он в соответствии с общим духом улицы, к тому же его строительство - ведь рынок не только шестью этажами вверх возносится, но еще и шестью этажами в землю уходит, а всего получается двенадцать, - позволило разместить здесь, в самом центре города, неисчислимое количество разнообразных лавок, так что теперь каждый нуждающийся, придя сюда, может найти под одной крышей буквально все, что ему необходимо, а в промежутках между посещением лавок утомленный покупатель легко обретет отдохновение здесь же, в одной из многочисленных чайных, или сможет отведать что-нибудь посущественнее, в любой из ста двадцати харчевен и закусочных, нашедших приют на просторах "Дунъань шичана". Не говоря уж о двенадцати специальных комнатах для малолетних посетителей рынка: здесь к услугам их отцов и матерей - всегда готовый посидеть с чадами и развлечь их по мере надобности многочисленный штат прислуги.
Худую, прямую как палка фигуру Решительного Лю ханбалыкцы постоянно видят в разных частях города: градоначальник, которому ныне уже далеко за пятьдесят, и по сей день лично вникает во все существенные городские нужды; его неизменно черная кожаная кепка-гуань - военного образца, ведь в молодости Лю Жоу-кэ служил в морской пограничной страже на ближней нихонской границе - мелькает то тут, то там; его сосредоточенное, вытянутое, украшенное большим носом лицо неизменно присутствует в самой гуще благоустроительных событий. Баг однажды был на приеме у градоначальника - Кай Ли-пэн расстарался включить своего приятеля в список приглашенных - и приятно удивился безыскусной простоте Решительного Лю, а также располагающему, внимательному взгляду его острых черных глаз. Приятно было бы иметь такого друга, подумал, помнится, ланчжун, возвращаясь с памятного приема...
Баг, жадно вдыхая полной грудью морозный воздух - вот удивительно: в городе тьма повозок, а выхлопными газами почти и не пахнет вовсе! - и с удовольствием подставляя лицо несильному зимнему ветру, неторопливо миновал старое здание Театра ханбалыкской драмы имени Мэй Лань-фана и остановился у переулка Малых Голубей; огляделся. Вот они, разнообразные лики восточной столицы: прихотливо изгибающийся узкий переулок, сплошь все старые дома, глухие серые стены без окон, одни лишь врата, выкрашенные красным, с непременными парными, по одному на каждую створку, раскрашенными лубками с изображением Чжун Куя, духа-повелителя бесов, грозно застывшего с мечом в занесенной над головой руке, да благопожелательными надписями на стене по обе стороны от врат - тисненные золотом иероглифы на красной плотной бумаге тускло сверкают на солнце, - и современное, выполненное, однако, в традиционном ханьском стиле здание из стекла и гранита на противуположном углу: большой постоялый двор "Старый Ванфуцзин", с широченным каменным козырьком, опирающимся на шесть колонн над главным входом, и четырьмя служителями в теплых серых халатах, по двое застывшими по обеим сторонам; лишь облачка пара поднимаются на выдохе.
Трусивший рядом, как собачка, на поводке Судья Ди заинтересованно подошел к стоявшей у обочины урне - присевшему на задние лапы маленькому расписному льву с непропорционально большой головой, раскрывшему свой немалый черный зев в ожидании разнообразного мусора, - видимо, признал во льве дальнего родственника. Принюхался, брезгливо дернул хвостом и оценивающе посмотрел на Бага. Потом перевел взгляд на свои лапы и показательно поджал одну. Ветер ерошил рыжую шерсть.
- Да, об этом я не подумал, - усмехнулся ланчжун. Хорошо ему - в зимнем халате на меху да в любимых толстых сапогах с коваными носками. Кот-то - он безо всяких сапог, а на дворе, между тем, вполне даже зима стоит. Причем в Ханбалыке она - как правило, ясная, почти бесснежная, легкая зима, не то что в Александрии, но - ветреная, и ветерок этот дует упорно, без отдыха, со временем забираясь все глубже и глубже под самую теплую одежду и проникая в любые щели. Холодно, а как же! Баг нагнулся и подхватил страдальца на руки; взял под мышку. - Так лучше? Эге, брат, да ты еще тяжелее стал! Это все пиво. - Опытные кошкознатцы в Александрии советовали честному человекоохранителю озаботиться приобретением переносной клетки для его питомца, но Баг, с детства не терпевший необоснованных посягательств на свою свободу, представил себе, каково было бы ему на месте хвостатого: смотреть на мир через прутья, - и отринул такое предложение; а вот многочисленные приспособления, назначенные облегчить четвероногим друзьям человека тяготы зимних холодов - всякие там тулупчики на вате, утепленные ошейники и даже маленькие валенки, с помощью хитрой системы ремешков пристегивающиеся к лапам, - заставили его задуматься, и он даже попытался примерить такие валенки на Судью Ди, но кот посмотрел на ланчжуна как на совершенного дуцзи - по крайней мере, Баг именно так истолковал его взгляд, - и человекоохранитель устыдился своих поспешных намерений. - Я же предлагал тебе обувку прикупить... зимний чехол для хвоста... а ты отказался.
Судья Ди горестно вздохнул...
Кай Ли-пэн ожидал Бага в небольшой чайной "Жасмина аромат", что на углу Ванфуцзина и Чанъань далу, Тракта Вечного Спокойствия,- чайная помещалась в первом этаже высотного здания гостиницы "Великая стройка": здесь обычно останавливались преимущественно приезжие специалисты градостроения, прибывшие в восточную столицу для участия в очередном благоустроительном начинании Решительного Лю . Собственно, и сама гостиница двадцать лет назад была построена именно для таких постояльцев - Лю Жоу-кэ в первую голову позаботился об удобствах иногородних мастеров, дабы, не испытывая ни в чем стеснения, они все силы и помыслы могли отдавать главной задаче. В первом этаже гостиницы были устроены многочисленные "чапу" - чайные, "сяочипу" - закусочные и одна большая харчевня, где изумительно приготавливали все те же мелкие ханбалыкские закуски и заедки.
Баг откинул толстый полог, по случаю зимы свисающий с притолоки, и они с Судьей Ди вступили в чайную. "Жасмина аромат", узкий и длинный, как футляр для кистей, вмещал в себя с десяток расставленных у стен прямоугольных лакированных столиков, отгороженных друг от друга легкими ширмами высотой примерно в рост человека, - ширмы были расписаны изображениями восьми бессмертных, вкушающих чай на лоне той или иной природы: близ причудливой формы скалы, у низких, разлапистых сосен, рядом с круто ниспадающим водопадом, в компании двух цилиней, у трона основателя правящей династии Чжу Юань-чжана, а также на прибрежных валунах памятных Багу Соловков и перед стеной мосыковского Кэлемулин-гуна. В чайной свет не горел, и в глубине ее стоял приятный глазу полумрак, располагающий к неторопливой беседе; в воздухе вился тонкий аромат жасминового чая. Баг вгляделся.
- Драгоценный преждерожденный Лобо! - Из дальнего конца к вошедшим уже спешил Кай Ли-пэн. Похоже, что время было не властно над этим замечательным человеком. В последний раз они с Багом встречались полтора года назад, но Кай был все такой же, ничуть не изменился - рослый, дородный, если не сказать, толстый, шумный. Рядом с ним Баг всегда чувствовал себя маленьким: Кай возвышался над ним на полторы, пожалуй, головы, а широкая кость и природная мощь делали Ли-пэна на фоне худощавого ланчжуна и вовсе сказочным богатырем - казалось, Кай легко может раздавить мелкого своего приятеля. Но это только казалось: хотя молодость Ли-пэна и прошла в ханбалыкских отрядах особого назначения, где ему довелось помимо всего прочего совершить сто три прыжка с парашютом, однако же с тех пор минули годы, и нынешняя спокойная и размеренная жизнь чиновника четвертого ранга Ханбалыкского путноприимного управления наложила свой неизбежный отпечаток и на этого здоровяка: он оброс жирком, чему способствовало любимое Каем на все времена циндаоское пиво, и утратил большую часть воинских навыков, не расставшись, впрочем, с юношеским задором и удивительно легким отношением к жизни. - Счастлив приветствовать тебя, еч Лобо, - оживленно повторил Кай, приблизившись; необычно светлые для ханьца глаза его светились неподдельной радостью: Ли-пэн очень ценил дружбу. - Великое Небо, как же я рад тебя видеть! - добавил он и отвесил Багу сообразный в подобном случае и уместный между друзьями короткий поклон. Баг склонил голову в ответ, и испытавший от этого неудобство Судья Ди выскользнул из его рук, мягко приземлился на пол и тут же начал лизать лапу.
- А это... - Кай с широкой улыбкой на круглом лице уставился на кота. - А это, как я понимаю, и есть легендарный преждерожденный Судья Ди, гроза человеконарушителей и все такое?
Услышав свое имя, четвероногий фувэйбин оставил лапу в покое, неторопливо подошел к Кай Ли-пэну и благосклонно обнюхал его сапог.
- Да, еч Кай, это именно он.
- Какой... э-э-э... крупный человекоохранитель! - Ли-пэн отвесил и коту поклон, немного шутливый, но Судья Ди совершенно на него не обиделся; по крайней мере, на его морде не отразилось никаких чувств. - Весьма рад знакомству, много наслышан. Прошу, прошу! - Кай широко взмахнул рукавом, увлекая Бага за собой в глубину чайной. - Выпьем по чашечке, здесь заваривают изумительный "Орхидеевый снег".
"Орхидеевый снег" был чай прославленный, дорогой, считался одним из лучших жасминовых, хотя Баг положительно не улавливал разницы в цветочных чаях. Дорогой ли, дешевый - вкусовые оттенки, по его мнению, могли понять только какие-нибудь уникальные, обладающие повышенной чувствительностью знатоки, к каковым ланчжун себя не относил. Иное дело - "Пуэр". "Пуэр", особенно "Золотой" - это да, это чай, это вкус, это аромат, это ощущения, это... Да что говорить, лучше один раз попробовать.
Однако же, зная давнее пристрастие Кая к жасминовому чаю, Баг ничего не сказал, а лишь благосклонно кивнул, когда они уселись в самом дальнем углу, за ширмой, на которой бессмертные кушали чай в обществе отца ордусской генетической науки Крякутного, - пожилой ученый в изображении местных ширмоделов не совсем походил на себя, но Баг определенно знал, что изображенный между хромым Ли Ге-гуаем и феей Хэ Сянь-гу кряжистый преждерожденный в бороде - именно Крякутной, ибо уже не первый раз сталкивался с этим распространенным в Ханбалыке живописным сюжетом. В какой-то харчевне ланчжун однажды видел Крякутного, беседующего с прославленным полководцем древности Чжугэ Ляном: великие люди были рельефно высечены в граните стены, а между ними ваятель несколькими выразительными штрихами обозначил походный столик с расстеленными на нем свитками; так что с тех пор Баг подобным вещам перестал удивляться. Ибо таков удел мудрых - быть воспетыми в народных сказаниях и изображенными на ширмах и фресках.
А то, не ровен час, и фильму снимут... да, того и гляди, многосерийную... Вроде как "Приоткрытая книга" или "Укрощение строптивого огня"...
И что в том дурного? Ровным счетом ничего, кроме доброго!
Заметив кивок Бага, выскочивший из-за ширмы прислужник картинно, с высоты в десять, наверное, цуней наполнил его чашку кипятком, не пролив при том ни капли, закрыл крышкой и бесшумно удалился.
- Ну как тебе гостиница, драг еч? - Кай взял свою чашку, сдвинул крышку и поднес ко рту. - Ты ведь первый раз в "Шоуду"? Хорошо спал? Ах, прекрасный чай!..
- Да. Все хорошо. Только... - Перед внутренним взором Бага на какое-то мгновение вновь появилась бледная ночная гостья; сказать? не сказать?
- Что "только"? Что-нибудь не так? - Ли-пэн обеспокоенно отставил чашку. - Ты говори, говори, драг еч. Это же моя работа.
Да три Яньло, в конце концов! Мало ли, что привидится... Да и Кай взволнуется, а сейчас у него и другой мороки полно, в преддверии праздника-то. И как сказать? Мол, было мне видение, а может, и не видение, но только заходила какая-то преждерожденная сквозь закрытую дверь, а потом взяла и растаяла как туман?
- Только спал я плохо, - успокаивающе улыбнулся Баг. - Это, наверное, от усталости. Все же путь к вам неблизкий. - Он положил руку на загривок сидевшему на соседнем табурете коту; стал поглаживать. Судья Ди тихонько замурлыкал. - Вертелся всю ночь, еле заснул. Знаешь, еч, как это бывает?
- Ну... да. - Вот в этом был весь Кай Ли-пэн. Если бы Багу пришлось составлять его членосборный портрет, то помимо чисто внешних черт ханбалыкского приятеля он обязательно бы указал вот это "ну... да" - с небольшой, хорошо акцентированной паузой между словами и короткой, искренней и оттого обезоруживающей улыбкой. - Я сам плохо сплю в последние две седмицы, - продолжал между тем Кай, - работы просто море. Кажется, вся Поднебесная к нам съехалась. И гокэ прибыло - тьма. Сегодня с утра, вот, ютаи приехали, я только что от них. Да ты сам увидишь на приеме.
- Да-да, ты весь в делах, как и обычно, - усмехнулся Баг, прихлебывая чай: надо же, вкусно!
- Ну... да. Какие у нас планы?
- Я не хотел бы затруднять тебя, драг еч...
- Перестань, перестань! Ты - мой гость. Значит, так: мы пообедаем, только не здесь, не в самом центре. И если ты не против, немного позднее, чем принято, а то ведь в обеденный час тут не протолкнуться, ну да ты знаешь. - Да, Баг хорошо знал этот обычай ханбалыкцев: время принятия пищи, чи, так сказать, фань три раза в день, для них было почти священно. Каждое учреждение, служба или ведомство, не говоря уж о вольных предпринимателях и людях свободных занятий, свято соблюдали два часа, традиционно отводимые для дневной трапезы - с полудня до двух; в это время все харчевни и закусочные были переполнены, ибо ханбалыкцы щедро вознаграждали себя за смирение, проявленное при вкушении завтрака, и найти свободное место почиталось за удачу. - Потом - на воздухолетный вокзал, встретим твоего напарника. Но сначала я должен тебе показать кое-что интересное. Ты, наверное, и не слышал даже.
- Да, в Ханбалыке перемены поразительные. Так много нового...
- Ну... да. Помнишь усадьбу Ли? Ну тут недалеко, на Дашаларе? О! Там теперь появилось удивительное место. Нет-нет, не скажу, ты сам увидишь и все поймешь. Так что допиваем чай и - вперед.
Полог откинулся, и в чайную вошли, весело переговариваясь, несколько преждерожденных в официальном платье - по виду служащие какого-то близлежащего управления. Приближался обеденный час, и в чайной "Жасмина аромат" становилось все более оживленно.

книга >> фрагмент 1 / фрагмент 2 / фрагмент 3 / фрагмент 4 / комментарий сюцая лао ма на двадцать вторую главу "лунь юя" "шао мао" /

© Ho"m van Zaitchik, 2000-2004 © Э. Выхристюк, Е. Худеньков, перевод с китайского, 2000- 2004 © И. Алимов, дизайн, разработка, 2004