Доступные сведения о Хольме ван Зайчике
Э. Выхристюк, Е. И. Худеньков

Сведения о Хольме ван Зайчике немногочисленны.

Хольм ван Зайчик родился в семье артиллерийского офицера в небольшом городке Медемблике, расположенном на самом берегу туманного залива Эйсселмер. Произошло это в 1911 году. С раннего детства океанские корабли, во множестве пробиравшиеся фарватерами залива в порт Роттердам и обратно, пробудили в тонкой, поэтической душе мальчика страсть к путешествиям и дальним странам. Судьба была благосклонна к юному романтику: она наделила его блистательными способностями к языкам. Еще в молодости он выучил китайский, японский, малайский и в возрасте двадцати лет начал свою дипломатическую карьеру на тогдашней Формозе (ныне остров Тайвань).

Попав в 1931 году на Восток, больше он его уже не покинул. Иным мощнейшим фактором, оказавшим формирование на характер ван Зайчика, была героическая смерть отца, принимавшего активное участие в блистательных, но безнадежных попытках противостоять вторжению кайзеровских орд через Голландию и Бельгию во Францию в начале первой мировой войны. Мальчику было тогда лишь три года. Однако события, связанные с этой мировой катастрофой, столь трагично повлиявшей на жизнь его семьи, оказались едва ли не первыми впечатлениями детства, память о которых сохранилась у великого человека навсегда. Порожденные этими острыми воспоминаниями культ борьбы с агрессией и ненависть к империализму ван Зайчик пронес через всю жизнь, как святыни. Вероятно, именно это мироощущение привело Хольма ван Зайчика в стан борцов за торжество социализма и коммунизма.

Насколько нам удалось выяснить, дипломат, ученый и писатель ван Зайчик формально никогда не вступал в компартию ни в какой стране. Но то, что во второй половине тридцатых годов он стал советским разведчиком (агентурные имена "Волк", "Попрыгунчик", "Пушистый"), удалось теперь доказать неопровержимо. По заданию Центра он, после нападения японских милитаристов на Китай, попросил в Японии политического убежища, принял китайское гражданство в подвластном Японии Маньчжоу-Го и стал вскоре советским резидентом в важнейшем военно-морском порту Японии - Хиросиме.

Ван Зайчик входил в группу Рихарда Зорге, был одним из его ближайших друзей и наиболее ценных агентов, а уцелел после гибели группы лишь по счастливой случайности, вовремя отбыв в очередную длительную командировку в Китай. Его вклад в дело победы трудно переоценить. Например, по заданию советского руководства Пушистый проник на один из японских линкоров, направлявшихся к Мидуэю. Во время известной битвы (1942), находясь попеременно то на японских, то на американских кораблях, он наблюдал во всех деталях катастрофический разгром сил микадо и триумф союзной СССР Америки. Более того, герой невидимого фронта активно этому разгрому способствовал. Ему удалось, быстро перемещаясь прямо под огнем американцев с одного японского авианосца на другой, воспрепятствовать своевременной замене торпед на бомбы и бомб на торпеды на японских самолетах, что обусловило потерю императорским флотом всех четырех авианосцев, задействованных в операции, - и таким образом, предрешило конечный результат всей борьбы на тихоокеанском театре военных действий.

Именно от ван Зайчика Москва впервые узнала о победе американцев у Мидуэя, о перипетиях многомесячной битвы за Гуадалканал и о многих других судьбоносных событиях.

В это же напряженное время у ван Зайчика в полной мере начинают проявляться и способности ученого. Он пишет несколько феноменальных по широте охвата и смелости выводов сочинений и эссе о скрытых, исподволь действующих тенденциях в истории Востока . В них выдающийся мыслитель предвосхитил многие принципиальные открытия нынешних геополитиков. Если бы не война, его работы принесли бы ему мировую известность.

На всю южную Японию прославилась также его коллекция лаковых выгребных ящиков Хэйанской эпохи. Ван Зайчик собирал ее несколько лет, не жалея своих скудных средств. В поисках этих удивительно удобных, легких и по-японски изящных переносных туалетов древности он посетил едва ли не все аристократические кланы Страны Восходящего Солнца. Но и коллекцию сгубил страшный молох войны. Она погибла во время варварской атомной бомбардировки Хиросимы.

Как можно предполагать, соотносясь с некоторыми неофициальными источниками (проверить это теперь, увы, не удастся уже никогда), стремительное сгорание веками пропитывавшейся специфическими веществами древесины значительно увеличило число поражающих факторов первого в мировой истории боевого ядерного взрыва. Уничтожения своей бесценной коллекции ван Зайчик не простил неблагодарному американскому империализму до конца своих дней.

К моменту бомбардировки сам Хольм ван Зайчик уже вновь был в Китае и, больше не покидая этой страны, принял участие в борьбе КПК и гоминьдана. Для него не существовало вопроса - на чью сторону встать. Все симпатии этого убежденного гуманиста и демократа издавна были связаны с коммунистами. Оставив поприще дипломата и разведчика, он долгое время был консультантом и переводчиком маршала Народно-освободительной армии Китая Пэн Дэ-хуая, много общался с Мао Цзэ-дуном и другими китайскими лидерами.

В начале пятидесятых годов здоровье его, подорванное напряженной многолетней работой, опасно пошатнулось. Дальнейшая активная общественная деятельность стала для ван Зайчика невозможной. Только тогда он отошел от дел и со всей своей семьей поселился в столь любимой им китайской глубинке, на западе провинции Шаньдун - в небольшой живописной деревеньке Багуйсянь близ пересечения Хуанхэ с Великим каналом. Вместе с пятью женами и многочисленными детьми ван Зайчик, как истый Цинциннат, занялся выращиванием капусты и организовал одну из первых самоокупаемых семейных сельскохозяйственных коммун народного Китая.

Разрыв между КНР и СССР в начале шестидесятых годов стал для пожилого ученого и общественного деятеля подлинной жизненной катастрофой. Он воспринял этот разрыв как глубочайшую личную драму и надолго запил в своей деревне. Можно смело утверждать, что к середине шестидесятых годов ван Зайчик наверняка спился бы насмерть, отравленный жгучим деревенским эрготоу , если бы не долгие, кропотливые и воистину титанические усилия трех его наиболее молодых жен, старавшихся, в меру своих сил и разумения, вернуть ему надежды и душевные силы.

Теперь мы знаем, что это им удалось. Начиная с периода культурной революции ван Зайчик надолго канул в безвестность. До последнего времени считалось, что он умер от сердечного приступа на двенадцатый день очередного запоя, посвященного трагическим событиям на острове Даманский (1969), когда столкнулись в боях две наиболее любимые им страны, и два народа, перед которыми он в равной степени преклонялся, проливали там кровь друг друга.

Тем не менее именно в годы безвестности ван Зайчик воспрянул к жизни и занялся новым видом деятельности - литературой. Именно тогда им был создан долгий цикл повестей, объединенный чрезвычайно характерным для мировоззрения советского разведчика названием "Плохих людей нет" и подзаголовком "Евразийская симфония". Повести эти, входящие, на наш взгляд, в золотой фонд китайской литературы двадцатого века, так ни разу изданы и не были, хотя получили самое широкое хождение в народе, распространяясь изустно.

Уже в последние годы жизни ван Зайчика его повести стали буквально народными. По ним едва ли не каждодневно ставились оперы, пьесы и представления на рынках, на городских и сельских площадях, в домах и дворцах культуры Шаньдуна, Хэбэя, Цзянсу и других провинций Китайской Народной Республики, под руководством Коммунистической партии смело шагающей в светлое послезавтра. По всей видимости, ван Зайчику, хоть он наверняка и не ставил перед собою этой задачи сознательно, удалось в своих произведениях невзначай отразить вековые чаяния китайского народа о дружбе и единении с великим северным соседом...

Зрителями одной из подобных постановок нам и самим довелось однажды стать - культурное наследие ван Зайчика продолжает воздействовать на умы. Должны признать, что постановка произвела на нас неизгладимое, ни с чем не сравнимое впечатление. Оно будет преследовать нас весь остаток жизни.

Творчество ван Зайчика оказало влияние и на высшее руководство КНР, на формирование политики реформ в период после правления Мао Цзэ-дуна и Хуа Го-фэна. Например, Дэн Сяо-пин, будущий архитектор китайской перестройки, которая вывела КНР в ранг первых государств современного мира, оказавшись в годы "культурной революции" подвергнут необоснованным репрессиям, по счастливой случайности был сослан в деревню, расположенную буквально в получасе ходьбы от Багуйсянь. Есть свидетельства, что великий Дэн читал по крайней мере некоторые из произведений ван Зайчика, и они оказали на него самое серьезное и самое позитивное воздействие, буквально перевернув его мировоззрение . В до сих пор не опубликованных дневниках Дэн Сяо-пина, на страницах, посвященных жизни в ссылке, есть, в частности, такое упоминание: "Заходил через рисовые поля к соседу поесть капустки. Капустка, как сказали бы в Европе, - цимес. Во всей Поднебесной подобной не сыщется. Взял у соседа новую рукопись. Читал всю ночь и не мог оторваться, и понял, наконец, ради чего стоит жить. Тибет действительно отпускать нельзя". Нет сомнения, что под соседом имелся в виду автор эпопеи "Плохих людей нет".

К тому времени, как рукописи выдающегося гуманиста ван Зайчика попали в руки востоковедов, самого писателя в КНР уже не было. Он незаметно исчез в знаменательном для всех россиян декабре 1991 года. Но, как и раньше, со всей округи, издалека, подчас даже из соседних провинций, люди идут к скромному жилищу писателя, чтобы посидеть в тени под шелестящим утуном и посоветоваться с его духом - вступать ли в партию, жениться ли, становиться ли трактористом или сначала заняться бизнесом...

Старший праправнук Зайчика по пятой жене рассказывал нам, что в последние годы поток таких паломников был буквально неиссякаемым. Истертую лавочку у ворот его дома мы ни разу не видели пустующей. Люди идут и идут за советом к незлобивому мудрецу и скромному сельскохозяйственному коммунару - идут к Цзацикэ-вану, так по-китайски звучит имя ван Зайчик...

Именно эти иероглифы начертаны на красной лаковой доске над воротами опустевшего ныне пристанища великого писателя.

Их можно понять, как "Князь, который все превозмог благодаря смешению в себе различных стихий"...

© Holm van Zaitchik, тексты, 2000-2004 © Э. Выхристюк, Е. Худеньков, перевод с китайского, 2000- 2004 © И. Алимов, дизайн, разработка, 2004